Прочитав заметку нашего волонтёра Юрия о его насыщенном понедельнике, мне стало интересно попробовать описать и свой волонтёрский день. Юрий – координатор понедельничных раздач еды для бездомных людей, а я в этот приёмный день тружусь в фонде как соцработник. Много разного включает в себя эта должность, но интереснее писать не о теоретическом наборе функций, а о том, как оно на самом деле.
Итак, утро понедельника хоть и звучит грустно, но на деле выдаётся довольно бодрым. Обычные мамские заботы, поприветствовать просыпающееся семейство, накормить завтраком, организовать еду до моего возвращения. Подруга пишет, что работает до 12 и можно было бы встретиться, но я работаю как раз с 12 и встреча срывается. Очень жаль, но что поделаешь.
В 12 вхожу в фонд и круговорот дел и лиц затягивает, увлекает, закручивает меня практически с порога. На сегодня запланирован пересчёт имеющейся канцелярии, чтобы понимать, чего не хватает к школе. К нам на помощь приехала Аня, волонтёр Хурмы и друг фонда. Наполненные энтузиазмом бросаемся с ней в пучину тетрадей и пластилина. Всё пересчитать, навести порядок, смахнуть пыль, чтобы затем можно было свериться со списком школьников и дошкольников в подопечных семьях и чётко понимать, каких позиций не хватает.
Прерываюсь на свою основную рабочую задачу в приёмные дни – общаемся и заполняем анкету с впервые пришедшим молодым мужчиной. Мужчина нервничает, не все вопросы в анкете удобны, но мы собрались не ради вежливой беседы, мы хотим разобраться, подойти к решению проблем не формально, а комплексно, не просто дать с собой продуктов, а выяснить главный запрос. Наш новый подопечный не имеет документов и прописки, следующий шаг его непростой жизни, возможно – жизнь на улице. Тон беседы дружелюбен, но твёрд. Объясняем растерянному мужчине, что выправление его жизни потребует и с его стороны трудов, и это будет где-то непросто, но у нас есть наработки и инструменты, мы готовы помогать, если он сам захочет приложить усилия. Договариваемся, что в субботу он придёт в «Отдушину» для более детального разговора о дальнейшей жизни, и другой волонтёр-соцработник будет более внимательно разбираться в его истории и составлять план последующих шагов по выходу из кризиса.
В фонде тем временем вереница посетителей: мамы приходят за помощью, волонтёры забегают по своим делам. Кто-то отправляется на консультацию с психологом, кто-то ждёт своей очереди, кому-то нужно задать вопрос лично Олегу. Заняты все стулья и диван, наливается чай, хрустит печенье, шелестит клавиатура, шуршат фантики от конфет и пакеты с продуктовыми наборами, решаются самые разные вопросы, принимаются большие и маленькие решения. Одна из подопечных мам подписывает волонтёрский договор, она теперь волонтёр-повар, в прошлом месяце был её успешный дебют. А меня ждёт Аня с гуашью и акварелью. И если вначале мы вместе умилялись приятному деревянному запаху потревоженных карандашей, то через три часа после начала нашего пересчёта умиления уже существенно меньше, и учёт папок и мешков для сменки совсем не так бодрит. Подросшие дети наших волонтёров включаются в помощь, деловито пересчитывают линейки и кисточки. Рассуждаем все вместе о рюкзаках и ранцах, вспоминаем свои первые школьные портфели и за разговорами незаметно завершаем наши счетоводные труды.
Вся канцелярия водружена на место, можно переключиться на текущую деятельность. Что там дальше? Дальше в списке дел текст, ждущий редакторской правки перед публикацией в нашем паблике. Самоотверженная Аня отправляется домой, она приехала к нам с другого конца Питера и теперь два часа по дождю будет добираться обратно, чтобы завтра снова вернуться на встречу Гатчинской Хурмы вязать вместе с нами тёплые вещи для бездомных людей.
За текущей рабочей перепиской и общением заканчиваются приёмные часы, но не заканчиваются несделанные дела. Возвращается с консультации наш психолог, и мы выкраиваем 15 минут на обсуждение текущих вопросов проекта помощи одиноким больным, делимся мнениями, планируем новую поездку. В голове роятся мысли-напоминалки: нужно не забыть написать важный вопрос коллеге-соцработнику из другой помогающей организации, не забыть договориться о консультации для подопечной мамы и её сына. Кажется, что-то ещё нужно было не упустить из виду, но я, похоже, всё-таки забыла. Ужасное чувство. Надеюсь, что вспомню.
Взяться бы за редакторские правки, но сложно собраться с мыслями. Близится семь часов, по понедельникам в это время раздача чая, бутербродов и пирожков для бездомных людей. Помимо участия и помощи, для меня это возможность повидаться с кем-то из ребят-волонтёров, с кем видимся в основном на раздачах, поприветствовать и пообщаться с милыми моему сердцу новичками, с теми, кто присоединился к нашему делу совсем недавно, кто ещё присматривается к нам, а мы к ним. Несмотря на сильный дождь, волонтёров собирается 12 человек, сегодня числом мы даже превзошли подопечных, пришедших на раздачу. Много волонтёров – это норма в последнее время, участие в раздаче сейчас является той самой точкой входа, через которую человек может ближе познакомиться с деятельностью фонда в целом и с командой в частности, попробовать свои силы.
Ребята на машине любезно подбрасывают до дома, но даже после возвращения мой волонтёрский день не спешит завершаться. Вручаю старшим детям журналы из своего детства, которые раздобыла почитать у коллеги-волонтёра, а младшей – две книги с любимыми героями, переключаюсь на текст. Кто пришёл домой? Жена и мама или один из редакторов? Смешиваются два моих мира. А может не смешиваются, может они и не разделялись? Отвечаю на детские вопросы и пишу нашему психологу, договариваясь о встрече с подопечным юношей. Слушаю краем уха, кто выигрывает в настольный хоккей, и редактирую заметку. Спасибо мужу за ужин и возможность погрузиться в мир запятых и деепричастных оборотов, мне особенно нравится эта часть моей работы, рада в неё окунуться.
Ну вот вроде и прошёл день. Сегодня он был насыщен так, как, пожалуй, ещё не было ни с одним моим волонтёрским понедельником. Часто я ловлю себя на мысли, что в этом смешении, наверное, и есть самая соль. И есть самая жизнь. Делать не только для себя. В том мире, где есть смерть – выбирать лечить.
Но что-то из мелочей я всё-таки забыла.
Ира Фролова
Фото Оли Гусевой
