Есть вещи, о которых следует молчать — их абсолютное большинство, на самом деле. Бóльшая часть сказанных слов гроша ломаного не стоят, потому что от них веет дешевизной и невыстраданностью. Что знает о войне человек, не кормивший окопных вшей? Что знает об отчаянии юнец из хорошей семьи? Что знает о голоде менеджер среднего звена? Каково это — болеть без надежды на выздоровление, хоронить любимых, сидеть в яме героиновой зависимости? Одни только ментальные репосты с картинками из жизни тех, кого жизнь не щадила. Тех, кого обстоятельства и их собственные решения прогибали до характерного хруста, после которого уже не зажить.
Многие обращали внимание на то, что современные фильмы о Великой Отечественной войне не могут состязаться в достоверности и правдивости с теми, советскими. Глубина в глазах не та. Потому что тогда в кино снимались актеры, которым не нужно было играть — они это пережили. В словах и ужимках не было необходимости — хватало глаз.
Когда я думал об этой дешевизне, о том, как вообще говорить о благотворительности так, чтобы это не выглядело невразумительно или пусто, то понял, что есть только одно, что лично я могу сказать: я слаб. Мне так понятнее. Быть сильным и помогать — это обманчивая точка отсчёта, поскольку люди не в разной степени сильные, а в разной степени слабые и отличаются только по времени, которое пройдёт до того самого характерного хруста. На многих из нас жизнь пока не пыталась навалиться по-настоящему. Секунда — и ты неизлечимо болен, другая — и ты безработный инвалид, третья — и ты теряешь семью и вообще причины за что-то бороться.
Многие волонтёры — это люди, которые что-то теряли и не увернулись от мысли, что есть те, кому как и им плохо, а то и хуже. Они не бросаются словами, сомнительной бравурной лексикой, приторностью. Они живут в реальном мире, не закрывают малодушно глаза и благодарят, что их жизнь пока, или уже щадит. Благотворительность волонтёров держится на умении прощать, благодарить и подавлять желание идеализировать мир.
И вот для себя я понял, что единственные слова, которые я тут могу себе простить — это то что я слаб, кожа моя тонка, время мое ко́ротко. Я тотально зависим от любви близких людей, завишу от работодателя, врачей, учителей и тысяч других людей, которые прикрывают свою слабость силой других и наоборот. Это своего рода смирение, которое помогает открыть в себе сострадание. Моя жизнь тысячи раз могла пойти не в ту сторону. Я мог легко стать наркоманом, связаться с криминалом, оказаться на улице, потерять здоровье. Мне повезло.
Благотворительность нужна мне, чтобы видеть правду о себе. И когда падает иллюзия неизменности твоего благополучия, то сразу появляется достоверность в словах и желание помочь. Хоть кому-то.
